— Юлия Гусакова, волонтер Добровольческого движения Даниловцы
Крохотная проходная, и в залитом солнцем дверном проёме, у крыльца здания уже маячат обитатели интерната – деловитый Слава, Верочка, хриплый Серёжа… Вышел и другой Серёжа, программист, худой, высокий и сутулый. Вежливый юноша с жидкими светлыми усиками, он всегда встречает волонтёрский группу, гуляет немного, но потом неизменно возвращается к своим делам чуть подпрыгивающей походкой. Из всех ребят он один семейный.
Бегут, встречают: «Волонтёры, волонтёры приехали! А мы ждали!» Идём нестройной компанией мимо низких корпусов интерната к храму. Май, зелено и жарко, клумбы в ярких пятнах цветов. В беседках колясочники по три-четыре человека, на полянках рядом подставляют голый торс солнцу пожилые обитатели. Рядом вприпрыжку бежит Валентин. Он раскрасил фломастерами картинку для Вики и явно этим горд: пышная красная роза, жёлтая роза, синий бутон. Валентин прижился в ПНИ и расцвёл, бодр и весел, а по приезду грустил, как и все, впрочем. Волонтёр Оля Бородкина снимает традиционное видео: жители ПНИ5 передают приветы любимой воспитательнице и своим друзьям, которые всё ещё в ДДИ24. Там по-прежнему действует волонтёрская группа «Даниловцев», и Вика Дороничева координировала её три года. Недавно сдала пост, но продолжает приезжать в ПНИ5. Серёжа басит и эмоционально машет руками, Верочка улыбается, Света обнимает Вику, прижимаясь нежно, прикрывая от удовольствия глаза.
Слава рассказывает про работу: «Сортировали вилки. Сегодня должны приехать ножи. Ножи всегда по 24. Большая машина. Пойдём на работу». «Слава, а тут кто живёт?» «А, бомжи живут». «Общаетесь вы с бездомными людьми?» «Нет, они другие». Другие…
Нашли годную полянку, расстелили пледы –один в полутени, другой на солнышке. Подопечные, сняв резиновые шлёпанцы, тут же расселись, как в театре – не в кружок, а лицом в сторону сладостей и термосов с чаем. Света дует сладкий чай один стакан за другим и лопает конфеты за обе щеки, потом приваливается Вике на плечо и почти дремлет. А Дима только воду пьёт – оказывается, у него диабет. У Димы сильный тик, внезапно дёргается голова, трясутся руки. Вроде побочный эффект от препаратов. Но, похоже, он умеет с этим справляться – держит пластиковый стакан крепко, из него не проливается ни капли. Валентин взял себе зубную пасту – подарок волонтёров – и галопом нарезает вокруг нашей компашки круги, жонглируя тюбиком одной рукой, пританцовывая и улыбаясь. В центре пледа огромным задумчивым облаком восседает Кирилл, всё время налезая на психолога ПНИ Жанну, которая гуляет с нами. Жанна тихо вздыхает и молча отодвигается. Но Кирилл всё теснит и теснит её – не нарочно, но так выходит. Он и раньше был крупным парнем, но за это время прибавил вдвое, наверное. Кирилл, обычно первый танцор и певец, душа компании и переводчик невнятной, но эмоциональной речи хриплого Серёжи, по словам одной из сотрудниц в последнее время совсем потерял к творчеству интерес. После еды, как медведь, бредёт в свою комнату и спит часами. «Кирюша, ты задумчивый сегодня». Глубоко вздыхает в ответ. «Не влюбился ли часом?» Вздыхает ещё глубже и грустней.
Мимо нас время от времени проходят другие жители интерната, кто и со своими питомцами-собачками. Слава кричит: «Эй, а глядите, какие к нам гости приехали! У нас пикник!» Вот Слава наелся и не смог сдержать отрыжку. Вера посмотрела строго, но хитро, и Славу это до того рассмешило, что он до конца пикника всё подхихикивал, не мог остановиться. А вообще он серьёзный – работает, помогает сотрудникам по хозяйству и много об этом говорит с гордостью. «Вот мы расфасовали, в коробки упаковали – и в машину грузим. А потом это везут на завод» «Может, в магазин? Зачем на заводе коробки с пластиковыми ножами, Слава?» Слава кипятится: «Нет, на завод, это точно, точно на завод! Да!»
Сок выпит, сладкое подъедено. Дима прижимает к груди чудом уцелевшую пачку печений, — «мне нельзя, но можно я возьму, ребят своих угощу» — которая всё время падает на траву из-за тика. У волонтёра Коли Левита толстая пачка листов со словами и нотами тех песен, что он играет и поёт вместе с подопечными в разных группах. Хором исполняем хиты – «От улыбки…», «На круглой планете» и «Катюша». Потом по многочисленным просьбам Кирилл затягивает свою любимую «Ну где же ты, любовь моя», но без огонька как-то поёт. Вера – про старый клён, Валентин – песню Кадышевой, удивительно долгую и тоже грустную, а Света, путая слова и проглатывая слоги – «Ой, цветёт калина…» На коляске переваливает через бордюр на полянку один из жителей центра социальной адаптации, пожилой мужчина с добреньким и хитрым лицом мелкого бандита. Сужая круги, он медленно катается вокруг нас, цепким взглядом осматривая вещи. Жестами просит у Вики вафельку. Психолог Жанна тихо просит его ехать к себе.
Всё никак не могли разойтись, долго провожались, толпились в коридоре. На шум подходили и другие жители, останавливались и с интересом разглядывали нас. Уже за проходной ждём Вику. Она – звезда, и её всегда не отпускают дольше всех, обнимая и шепча какое-то последнее самое важное слово на ушко. Потом ехали в Олиной машине домой, обсуждали, как изменились подопечные с прошлых визитов и, приехав, долго ещё сидели, не могли разойтись…
Общественники много говорят о том, как плохо людям в ПНИ. Но, кроме прочего, ПНИ – это ведь что-то вроде панциря для нежной улитки, каркас жизни людей с психическими расстройствами. ПНИ — это еда по расписанию, распорядок дня, надзор за приёмом лекарств и в принципе за состоянием человека и условиями его быта. Это общество людей с похожими трудностями и радостями, работа, добровольная помощь по хозяйству, прогулки на улице, годовая отлаженная система праздников, развлечений и выездов… Убери хоть один компонент, и жизнь потеряет в устойчивости. И при переходе на сопровождаемое проживание хватит ли у бывших насельников интерната воли и терпения самим соблюдать режим, питаться правильно, принимать лекарства и показываться врачам вовремя, поддерживать отношения со знакомыми, ходить на работу? И психически здоровые люди не всегда с этим справляются, что уж там. А у нежной улиточки внутреннего стержня нет, порой нет и возможности сформировать его. И хватит ли сопровождающим знаний и личного авторитета влиять на вольных своих подопечных? А люди? Те, которые нормальные? Для Славы и его друзей бездомные люди – другие, а для нормальных Слава – другой. Нормальные люди закатывают скандал, когда в соседней квартире временно останавливаются родители с онкобольными детьми, приезжая на лечение. Нормальные люди встают стеной, как один, и не дают в своём районе прачечную открыть для бездомных людей. А что случится, когда нормальные люди узнают, что с ними рядом на лестничной клетке будет квартира сопровождаемого проживания, в которой будут жить пяток таких, как Слава? А? Кто тогда нашего Славу – доброго, тихого, работящего, но немного странненького Славу – перед нормальными людьми отстоит?
Но я говорю себе, что мои опасения больше от недостаточного знания ситуации. Да, в России опыт сопровождаемого проживания мал, но ведь он есть! И общественники и благотворители уж наверняка изучают и применяют опыт своих европейских коллег. И отказ от психоневрологических интернатов в пользу сопровождаемого проживания, который в Европе состоялся десятки лет назад, в России тоже когда-то произойдёт и принесёт больше пользы, чем вреда. Наверное. Ну а пока подопечные Вики Дороничевой всё ещё в ПНИ.