Исполнительный директор Добровольческого движения «Даниловцы» и параллельно — координатор, работающий с больными детьми в самом крупном онкоцентре Москвы, рассказал Информационно-просветительскому порталу «Приходы» о проблемах волонтёрского движения
Могут ли на церковных приходах организовываться волонтерские группы? Насколько это реально?
Я думаю, вполне реально. Особенно, если эти потенциальные добровольцы обучатся у нас в Школе социального волонтерства. А если серьезно, то многое зависит от настоятеля. Настоятель прихода – это всегда вождь, человек, который должен направлять свою паству, находить инициативных людей, которые будут ему помогать. Это 90%успеха. Многие батюшки в Москве занимаются такого рода деятельностью в разных формах. И каждая из них по-своему полезна. Что касается социального волонтерства, оно требует определенной подготовки. Если, допустим, разово попросить кого-то с прихода навестить заболевшую прихожанку — это одно. Сделать это может любой. А вот работа в больницах и учреждения – это другое. Здесь нужно учиться.
Как думаешь, реально ли, чтобы еще и в провинции развивалась волонтерская деятельность? Не только в центрах?
Я верю, что так должно быть! Кто как ни мы, как ни люди церковные, объединенные Христом? Мы же должны делать эти дела, как ни крути. Многочисленный или маленький приход, городской или деревенский – везде можно нести такую добродетель. Нужно к этому стремиться и учиться у тех, кто уже умеет.
Обучение волонтерству — это вещь исключительно преемственная? Возможно ли самоорганизоваться, собрать психологов и научиться как-то образом самим?
Многие вещи приходят с опытом. Если какая-то работа начинается, пусть она маленькая, — это уже хорошо. Какой-то человек живет рядом с больницей, он подходит к батюшке и говорит: «А можно я пойду помогу, с детьми на гитаре поиграю?» Батюшка говорит: «Да, иди. А Ваня пойдет с тобой и возьмет шахматы». Два человека пришли в больницу, слепили поделку из пластилина, поиграли с детьми, помогли ребятам подготовить открытку для мамы на её День Рождения. Собственно, это уже в малой форме то, чем мы, даниловцы, занимаемся. А потом они, допустим, вешают объявление на двери храма о том, что есть группа (а два человека – это уже группа!), которая ходит к детям в больницу. Уверен, что к ним скоро примкнут единомышленники.
Кто самый инициативный – тот и координатор.Среди собравшихся людей есть тот, который всех обзвонит, предупредит, встретит и введет в курс дела. Это и есть координатор. Он сталкивается с какими-то проблемами в этой больнице. Допустим, администрация хочет получить справку о том, кто такие волонтеры и зачем они к ним приходят. Координатор приходит к батюшке и спрашивает, что делать. Тогда сам храм может официально сделать некую структуру, которая будет заниматься волонтерством. Ее можно назвать по-разному. Появляется какой-то организационный процесс. Или допустим, координатор просит у настоятеля выделить деньги на пластилин. Батюшка соглашается выделить, а если нет средств, то он после службы с амвона говорит: «Вот, у нас есть группа, посещающая больницу. Требуются творческие материалы. Принесите что-то. Список висит на стене храма. Вот люди и стали приходскими благотворителями, а не просто поставили свечку.
Как думаешь, почему на постсоветском пространстве все это так мало развито?
В 90-ые люди пошли в храмы. Батюшки не справлялись с потоком. Они даже с людьми пообщаться не успевали. К ним шли утром, днем и вечером. И даже ночью. Некоторым нужно поисповедоваться прямо здесь и сейчас. Но ситуация изменилась: появились новые храмы, а главное: при них батюшкам выделяются помощники. Это катехизаторы, отвечающие на вопросы, связанные с православным вероучением, и социальные работники. В Москве это точно работает. Надеюсь, и в других епархиях тоже. С настоятеля снимается определенный объем нагрузки, а человек, отвечающий за социальные вопросы, и должен узнавать, кто из прихожан нуждается в чем-либо, а так же объединять активных и особенно молодых для работы в близлежащих социальных учреждениях.
Во многих храмах есть также юристы, и психологи. Часто они оказывают бесплатную помощь. Это очень здорово.
Как в наше время найти деньги на благотворительную организацию?
Этот вопрос сложен. Он всегда будет стоять перед нами. Источники, конечно, бывают разные. Большие фонды существуют за счет многочисленных небольших пожертвований разных людей. При этом у них всегда есть так называемые якорные спонсоры, которые покрывают определенный объем административных расходов для того, чтобы этот фонд смог сам существовать. Благотворительная деятельность в головах спонсоров связана, как правило, с адресной помощью. Люди хотят помочь конкретному ребенку или конкретной больнице. Но многие не понимают, что для оказания такого рода помощи должно поработать очень много людей, которым нужно платить зарплату, налоги с этой зарплаты, обеспечивать для них офис и достойные условия труда. Мы часто сталкиваемся с этой проблемой, когда говорим: «Нам нужны деньги на работу нашего движения». Потенциальные спонсоры говорят: «У вас же волонтерское движение. Люди работают на вас бесплатно. Зачем вам деньги? Давайте мы дадим вам пластилин, краски и другие творческие материалы». Тогда мы начинаем долго рассказывать.
Зачем волонтерской организации деньги?
Чтобы волонтеры пришли к нам, нужно, как минимум, чтобы они узнали о нашем Движении (нужны сайт, реклама, листовки). Добровольца нужно где-то встретить, чтобы кто-то с ним поговорил, оценил его адекватность, обучил его, рассказал, что его ждет в учреждении. А если у него возникнут трудности по ходу работы, то в организации, должен быть человек, который поможет ему. Все перечисленные люди – это не волонтеры. Они как специалисты тоже хотят получать свою зарплату, потому что это их основная работа. Большие затраты идут на офис, аренду, зарплату специалистов и налоги. Это наши постоянные трудности.
«Мы дадим деньги только на больного ребеночка»
Жаль, что в нашей ситуации не многие понимают: чтобы что-то работало, нужны механизмы и их нужно смазывать. Многие думают иначе: «Нет, вот дайте нам ребеночка, и только ему мы переведем деньги». Я знаю, что у больших фондов даже с этим есть проблемы. Допустим, собираются деньги на лечение ребенка. Нужен миллион, а собрали два. В переводе пишут: на лечение, допустим, Ивановой Маши. То есть, происходит целевое пожертвование, которое должно быть потрачено только на ее лечение. И тогда возникают сложности с отчетностью. Сотрудники фондов просят: не пишите, кому конкретно, потому что мы собираем больше и можем остающиеся деньги тратить на лечение другого ребенка. Мы и наши коллеги просим: переведите нам, пожалуйста, деньги на уставную деятельность. Вы можете познакомиться с нашим уставом, который размещен на сайте. Если вам близки описанные там цели, вы можете перевести деньги. В большинстве же случаев люди, не понимая сути, стремятся помочь именно адресно.
Почему так? Особенности менталитета?
Я не знаю опыта других стран. Возможно так происходит из-за того, что в 90-е годы фонды плохо себя зарекомендовали. И теперь люди не доверяют. Как правило, слово «фонд» у нас в России себя слегка дискредитировало. В умах многих людей оно обозначает некую организацию, через которую крупные фирмы отмывают деньги. В начале реформ налоговое законодательство не было оформлено на должном уровне. Многие этим пользовались, избегая налога на прибыль. Крупные фирмы сбрасывали деньги в свои же фонды, освобождались от налогооблагаемой базы, а деньги делили между учредителями. По инерции люди боятся давать деньги непонятно на что и стараются написать в назначении перевода, что это «Маше на лечение». Уж тогда их никуда больше не смогут потратить, побоятся нарушить финансовую дисциплину.
У западного юридически подкованного человека меньше недоверия
Человеку всегда хочется ощутить результат. Если он что-то отрывает от себя, то он, естественно, хочет увидеть плоды его жертвы. Что ребенок получил лекарства, лечение и, возможно, даже исцелился. Ему хочется проследить судьбу и, может быть, для него это будет стимулом к дальнейшей благотворительности. Западный человек более и финансово и юридически подкован, и, конечно же, само мышление немного другое. У них нет недоверия.
А нам приходится долго объяснять, для чего нам нужны деньги и доказывать: финансируя труд сотрудников нашего Движения, вы помогаете именно детям в больнице. Некоторые слышат нас, но, как правило, такие люди приходят через своих по рекомендации типа: «Я знаю это движение, они нормальные. Помогать им можно».
Активно используем Интернет
Пиарим себя в соцсетях, раскручиваем сайт. С нашими коллегами создаем другие ресурсы, где можно найти информацию о нас и пожертвовать какие-то деньги. Была попытка поставить ящики для пожертвований. Ощутимого результата это не дает. В таком случае нужна обширная реклама. Я много раз видел ящики фонда «Подари жизнь». Люди охотно им жертвуют, потому что мероприятия этого фонда очень известны, их по центральному телевиденью показывают, реклама на щитах по городу. Все это на слуху. И, конечно же, их авторитет оправдан их большими и очень важными делами. «Даниловцы» — небольшая организация и такого охвата не имеет.
А хотелось бы?
Это было бы очень круто, но я понимаю, какие трудности начали бы возникать. Если бы кто-то откликнулся и сказал: «Я буду вашим генеральным спонсором. Если хотите какого-то развития, я готов вас всячески поддерживать». Тогда нашей целью стали бы все детские больницы, социальные приюты, реабилитационные центры в Москве, области и регионах. Ведь наше Движение имеет статус межрегионального.
А какие-то новые направления cтали бы развивать?
Много запросов от одиноких пожилых людей. Может, и в этом русле мы могли бы поработать. У нас уже есть благотворительные ужины для малоимущих. Туда приходит много пожилых граждан. Оказывать им адресную помощь – это очень сложно. Для этого нужно большое количество волонтеров, прикрепленных к каждому старику. И их нужно специально обучать. Больничное волонтерство – это уже наш профиль, конек. Если мы будем расширяться, то качественно, в больничном служении с детьми.
Но, чтобы все работало, нужны специалисты — люди на ставках, которые полностью посвящают себя этой работе. И поэтому есть руководитель, который выстраивает генеральную линию организации, решает, куда двигаться, где надо сейчас ослабить, а где — подтянуться. Есть исполнительный директор, связанный с финансами, юридическими вопросами, отчетами перед налоговыми органами и организациями от которых мы получаем гранты и субсидии.
Обязательно должен быть cотрудник, ведущий прием волонтеров
В идеале он же потом следит за волонтерами и помогает координатору. Нужны психологи, потому что у людей возникают проблемы, конфликты, вопросы. Нужны люди, способные обучить волонтеров минимальным навыкам работы с детьми и умению с ними общаться. Нужны специалисты, которые продвигают наше Движение для поиска средств и новых волонтеров.
Наша цель – сберечь волонтера а не выжать из него все соки
Мы хотим, чтобы наша деятельность была качественной и долгосрочной. Поэтому мы стараемся всячески поддерживать наших добровольцев. Специалисты работают на то, чтобы человека оберегать, помогать ему расти и сотрудничать с нами как можно дольше, не потому, что мы хотим выжать из него все соки, а наоборот, чтобы человеку не навредить, чтобы волонтер не ушел покалеченным внутренне.
Комплекс вины
Бывает, что доброволец чего-то испугался. Он пропал, а никто не проследил его путь — с чем, с каким грузом он ушел? Часто люди начинают непонятно почему винить себя: мол, они не могут что-то сделать, изменить, что-то дать ребенку. Есть много эмоциональных людей, которых мучает совесть, в то время как они совершенно не виноваты. Только такие специалисты, как у нас, с образованием, с большим опытом, смогут объяснить и правильно выстроить отношения.
Cиндром стахановца
Иногда человек начинает как везде активно ходить, брать на себя больше своих сил. Его тоже нужно вовремя остановить: «Послушай, ты через месяц умрешь как волонтер, выгоришь!» За всем этим нужно следить. Если таких специалистов нет, получается своеобразный мельничный жернов, который прокручивает все. Так с людьми нельзя. Для нашего Движения волонтер – большая ценность.
С какими проблемами извне сталкивается Движение?
Что касается внешних отношений, часто бывают проблемы с администрацией учреждения. Это связано и с криминогенной обстановкой, и с тем, что волонтерам ставят определенные требования относительно доступа в учреждение. Руководство начинает переживать, кто к ним приходит, вынуждены просить предоставить список фамилий, хотя мы, например, уже много лет к ним ходили. Например, люди ехали за сто километров, а их не пускают, потому что сверху пришло распоряжение.
Много проблем связано с гигиеной: медицинскими справками, анализами. Мы, конечно, подчиняемся всему режиму больницы, но часто бывает так, что эти препоны немножко сбивают ритм уже устроенной волонтерской жизни.
Новые законы не должны создавать лишние неудобства
Государство должно заботиться о своих гражданах, и на это направлены все принимаемые законы. Но они часто создают помехи. Если что-то меняется, приходится перестраиваться. Не так давно, например, вступили изменения в законодательство, и мы должны перерегистрировать устав. Но для нашего движения сейчас это большая проблема. Нам предстоит потратить время, силы и деньги, чтобы сделать все правильно, по закону.
Так как наше Движение живет «по-белому», то есть, по налоговому законодательству, то, естественно, нам приходится платить налоги фонду оплаты труда. Это достаточно большие средства.
Чего бы тебе как финансовому директору хотелось от государства?
Налоговых льгот для благотворительных организаций и финансовой поддержки.
Мы часто подаем заявки на разные конкурсы, на получение грантов, которые финансируются из средств правительства. Но, к нашему великому сожалению и недоумению, наши заявки почему-то обходят стороной.
Деньги, конечно же, получают более достойные люди, мы ведь не машем шашками и не ездим на мотоциклах, а всего лишь просим на организацию уникальной ‘Школы социального волонтерства’.
За год мы подаем пять-шесть заявок, но за шесть лет мы получили только один раз грант в «Госклубе» и субсидию в комитете общественных связей правительства Москвы.
Кто знает, возможно, это вопрос и не к Государству вовсе.
Текст Анны Рымаренко
Стать волонтером и помочь волонтерскому движению может каждый, имеющий хотя бы искорку желания делать добро.
Добровольческое движение «Даниловцы» – это общественная организация, которая с 2008 года непрерывно организует долгосрочную и регулярную работу волонтерских групп в больницах и сиротских учреждениях, работу с инвалидами, многодетными семьями, стариками, бездомными, заключенными. «Даниловцы» — это ежегодная помощь более чем 4000 подопечным, восемнадцать постоянно действующих волонтерских групп, почти тысяча добровольцев.